Сергей Заславский
флейта, жалейка, мелодика, калюка, саксофон, аккордеон, перкуссия
Дата рождения
2 декабря.
Увлечения
Ой, их так много! Я всегда увлекался психологией, кроме музыки, естественно.
Потом я стал увлекаться философией, сначала - немецкой классической, потом - индийской. С тех пор сижу больше на индийской философии. Ну, конечно, окунулся и в философию северной/центральной Южной Америки (индейцев американского континента). Но ближе всего мне индийская. Также я увлекаюсь астрологией - мне очень нравится. И потихонечку стараюсь узнать что-то новое. Узнать, прочитать, смотрю всякие астрологические карты, разбираюсь. Так, для себя, понемножку.
Как начал заниматься музыкой, где учился и с кем играл
Когда мне было 5 лет, еще в детском саду, приходили люди из детской хоровой школы Дунаевского, если не ошибаюсь. Они набирали детей в хор. Ходили по детским садам и прослушивали детей - кто как может петь, у кого какое чувство ритма - выставляли баллы, тестировали. Я прошел все тесты, у меня были одни пятерки, и в итоге я попал туда, в детскую хоровую капеллу. Eздил туда целый год, занимался, учился петь. Но как-то мне это всё было очень тяжело, нужно было рано вставать, мне это как-то не очень нравилось, я капризничал, плакал, всё это со слезами, родители меня тащили - в итоге, в общем, это насилие закончилось, и я благополучно перестал туда ходить.
Потом, с 6 лет, я стал брать частные уроки игры на фортепиано дома - приезжала преподавательница и учила играть, объясняла, как чего. И это было, в общем-то, здорово, но я помню, что я не так-то хорошо ее слушался, и больше предпочитал что-то подбирать по слуху. То есть, она мне дает одни задания, а я слышу радио, какие-то песни - и подбираю. В общем, не выполнял то, что мне говорилось. Но три года я честно с ней прозанимался и получил основы игры на фортепиано - в общем, в итоге, конечно, это мне очень помогло.
В 6 классе школы что-то со мной случилось, и я вдруг сильно захотел играть на аккордеоне. Это до сих пор остается загадкой для всех. Моих родителей уже нет в живых, но я помню, что для них это было загадкой - с чего это вдруг я решил пойти на аккордеон. Это было как-то странно, неожиданно. Никто меня не тащил, мне просто захотелось, я взял, сам пошел в музыкальную школу, туда записался и начал ходить.
Мне нравился аккордеон - мне очень не повезло с преподавателем. Он был больной, на голову, явно! Потому, что ну, представьте - приходит ребенок, по сути, 6 класс школы - и у меня - так, на аккордеоне, когда играешь, не должно быть ногтей. Потому, что если ногти, то они стучат по клавишам, соскальзывают, в общем - если у меня были ногти, что он делал? Он открывал свой дипломатик, доставал оттуда канцелярские ножницы, брал мою маленькую ручку, и под корень начинал мне ногти состригать. Потом, например, я играю, и если я играл неправильно - он бил меня по рукам. Реально просто. Вдобавок ко всему, у него крышу могло просто сорвать, и если я не подготовился, он мог взять мои ноты, порвать их и выбросить в окошко. То есть, вот такая была история.
Я умудрился с этим садюгой прозаниматься целых два года - можете себе представить?
К 8 классу я осознал что насилие - это вред, и перестал заниматься.
Потом всё это дело продолжилось когда мне исполнилось 17 лет, меня пригласил учиться в культурно-просветительное училище в Харьков мамин двоюродный брат, который там преподавал инструментовку. И я поехал из Москвы туда - это было прекрасное время, замечательное. Мне было предложено изначально выбрать инструмент специальный - либо флейту, либо саксофон. Отделение называлось - духовой оркестр. Со специализацией нужно было определиться. Меня познакомили с преподавателями. Мне сказали так: «Если ты хочешь реально научиться играть, получить хорошую основу, то тогда имеет смысл выбрать флейтиста, потому что он хороший педагог, с хорошим образованием, тоже играющий». Но он играл классику, он не импровизировал, а к тому времени я уже вовсю импровизировал на фортепиано.
А саксофонист - он заведующий кафедрой, что, конечно, ценно. Он, как музыкант, исполнитель очень хороший - саксофонист джазовый. Но как преподаватель он, типа, никакой. Не особо. Вот и думай. Вроде как, саксофон - инструмент более эстрадный, а значит - более популярный. И что-то я думал-думал, пообщался с преподавателем и с тем, и с другим - и мне просто понравился флейтист. И я выбрал флейту - так получилось. И учился я там три года, как и положено. Флейта мне нравилась, я занимался помногу, я старался. Общался с другими музыкантами, там и группа была. В общем, это было замечательное время, всё было весело, замечательно, здорово. И я ухитрился закончить это культурно-просветительное училище (тогда так это называлось) - с красным дипломом.
Потом - надо же образование продвигать, продолжать. И встал вопрос о том, чтобы пойти в ВУЗ. В итоге, с помощью своих родителей я поступил в институт культуры (МГИК) - который на Левобережной находится. Тоже на эстрадное отделение, по классу опять же-таки флейты. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что если бы родители мои, может быть, не пошли у меня на поводу, по пути наименьшего сопротивления, то было бы лучше, если бы меня отдали не в институт культуры, а в консерваторию или в Гнесинку. Потому, что там и преподавательский состав сильнее, и школа сильнее - я думаю, что это было бы лучше. Но история не знает сослагательных наклонений, и нет смысла оглядываться в прошлое в данном случае - что было, то было. Преподавателем у меня был весьма-весьма слабенький... Как преподаватель. Сам он был сильным музыкантом, но как преподаватель... Он был почасовик, его волновало только - прийти, тупо своё время отсидеть, что-то показать, что-то дать и всё. Поэтому ничему новому я там не научился. Зато получил диплом, который благополучно у меня валяется сейчас в ящике моего письменного стола. И совсем мне не нужен, как оказалось.
Когда я вернулся из Харькова и поступил в институт (это был 83 год), я в течение недели научился играть на гитаре. Ну, научился, как - научился. Конечно, не как профи. Не так, как наши гитаристы - не так, как Грендель, то есть, никаких соло я сыграть не могу. Я научился тому, что мне хотелось - мне хотелось знать основные аккорды, минорные и мажорные, располагающиеся на разных ладах. Чтобы я мог себе аккомпанировать и показать другим, может быть, что-то объяснить - буквально на таком уровне. И недели мне было достаточно, чтобы я освоил эти аккорды, и дальше просто уже... Вот так вот я играю на гитаре 
Это уже по счету четвертый мой инструмент получился.
В институте я проучился год, А в 84 году меня забрали в армию. В армию меня призвали, благодаря моей матушке, она помогла - чтобы я попал солдатом в оркестр суворовского военного училища. Находился он на станции метро «Фили». В 15 минутах от моего дома. Это было прекрасно. Лучше службы не придумать, я думаю. Я туда призвался, естественно, как флейтист - а военный дирижер (по всем понятиям командира, матерком, всё как положено) мне доходчиво объяснил, что флейтисты им не нужны, и он готов меня отправить в строительный батальон вместо оркестра, но если я всё-таки хочу остаться там, то мне надо освоить игру на саксофоне, и в течение месяца, пока он отдыхает в Крыму, выучить 30 маршей. И тогда я буду спасен, я смогу играть в оркестре. И если он приезжает и я не играю - то меня тут же без разговоров отправляют на стройку. У меня задрожали коленки, мне стало просто жутко от самой мысли, что я буду что-то копать и перебирать кирпичи, и еще неизвестно чем заниматься. Я сконцентрировался и стал приставать ко всем сверхсрочникам, чтобы меня быстренько научили. И я умудрился за этот месяц научиться играть на альт-саксофоне, и выучил 30 маршей, когда он приехал, я ему всё это изобразил. Конечно, он не был в шоке. Такие люди непробиваемы, он это воспринял как должное - то есть, приказ выполнен, всё нормально, само собой разумеющееся. Таким образом, у меня появился пятый инструмент - и два года я играл на альт-саксофоне.
После армии я перевелся на заочное отделение и продолжал доучиваться в институте культуры - который благополучно закончил в 1990-ом году. В этот же год я отправился в США. Когда я поехал туда, у меня в кармане было всего 300 долларов и ленинградская флейта, на которой я всю дорогу играл. У этой поездки была предыстория. В 1988 году на Старом Арбате я познакомился с замечательным американским певцом, гитаристом Ларри Лонгом. Который поет песни в стиле продолжения бардовской традиции «woody», такой американский певец политический. 1988 год - свобода слова, Горбачев, все дела... Мы с ним выступали немножечко - пока он в России находился, мы играли. И он меня потом пригласил к себе в гости. Поэтому в 1990-ом году, когда я отправился туда, я его навестил, конечно. Он родом из Минессоты, город Минеаполис, и у него я провел месяц. В течение этого времени мы играли кантри-музыку, и его песни, играл я и с другими музыкантами, были фестивали, какие-то выездные семинары - его семинары. В студии записывались. Потом я просто начал путешествовать по США, и уже общался с другими музыкантами, и всё это у меня было, конечно, на флейте. Поэтому я там много всего перепробовал в плане музыки. А эту флейту, кстати - вот эта флейта, которая у меня сейчас - мне эту флейту подарила жена Ларри Лонга. В тот месяц, когда я у них гостил - они мне сделали такой подарок. Я был очень этому рад и эта флейта до сих пор у меня, сколько уже времени прошло, и, на самом деле, уже давно пора ее менять. Это ученическая модель, и я из нее, конечно, вырос - но пока, почему-то, не происходит такая ситуация, чтобы у меня оказалась флейта более профессиональная - но обязательно произойдет, конечно, произойдет. Но пока я играю на этой флейте уже шестнадцатый год.
После возвращения из Америки в 1995-ом году у меня было просто тяжелое время, когда я вообще ничего не мог: ни работать, ни играть - период застоя. Этот период длился у меня аж 5 лет. Я был просто в каком-то трансе. И вот, в 2000 году, гуляя по Старому Арбату с саксофоном, я услышал у театра имени Вахтангова группу, играющую латино. И в этой группе я увидел своего друга, играющего на конгах - Макса из Челябинска. И Макс меня тоже увидел, обрадовался, помахал мне рукой, увидел, что я с саксофоном - и дал мне такой знак: типа расчехляйся, доставай саксофон, будешь с нами играть. Я дождался, когда у них буде перерыв, подошел к Максу. Говорю – «Макс, ну я понял, ты хочешь, чтобы я с вами играл - а как, вообще, на это посмотрят остальные?» Он говорит - не вопрос, сейчас я всё узнаю. Он отвел в сторону этого перуанца, который там рулил эту латину, и спросил у него насчет меня. Перуанец посмотрел на меня подозрительным взглядом, видимо почувствовал что-то, и сказал Максу - "Да. Можно.", что Макс мне и передал. Я тут же достал этот саксофон и, как ни в чем не бывало, начал с ними играть, как будто я всегда с ними играл. Им понравилось, и они пригласили в этот же вечер работать с ними в ресторане - туда я и отправился. И с тех пор я играл латину. 3 года вот с этим коллективом я проиграл латиноамериканскую музыку на саксофоне. Потом произошел у нас развал-раскол, группа развалилась, и меня подобрала другая. Которая называлась «Амигос де Курасон». И там сначала я играл на саксофоне, потом я добавил флейту в некоторых песнях, потом им хотелось, чтобы я играл на синтезаторе - я купил синтезатор, стал играть на синтезаторе. А играл я у них на сопрано-саксофоне. Потом им надоел синтезатор и сопрано-саксофон. Они говорят - а может, ты поиграешь на альт-саксофоне? Я сказан - не вопрос, я продал сопрано-саксофон, купил альт-саксофон, стал играть на нем. Два года я с ними играл. Это был очень ценный, нужный экспириенс для меня: игра в латине, потому что там своеобразная ритмика, своеобразная мелодика - это очень-очень полезно для меня, как для музыканта оказалось.
Что привело в «Мельницу»
Однажды мне позвонил Альтар и пригласил играть в «Мельницу». И как только это произошло, я сказал себе: «До свидания, латиноамериканская музыка, начинается новый этап моей жизни, который называется «Мельница»…
) и наслаждаться путешествием во времени!
